Ложь во спасение - Страница 109

К оглавлению

109

— Сам ничего не понимаю, — пробормотал Линх.

Через несколько минут он вновь заговорил:

— Аэн, а тебе ничего не кажется здесь странным?

Кахэ покачал головой и изумленно воззрился на врага:

— О чем ты?

— Что с твоей сестрицей, Аэн?

— А что с ней? С Ринэ все в порядке, девочка умаялась и спит.

Оборотень рассмеялся:

— Аэн, вчера она была не менее уставшей, однако же заснуть не сумела. Потому что ей было страшно. Сегодня она заснула и, в отличие от нас с тобой, не слишком сильно волновалась. К тому же сегодня она с каэ Верром зачем-то возвращалась в замок. Какой вывод будешь делать, черный?

Южанин растерянно моргнул и пожал плечами.

— Только давай будить ее все же буду я, ладно? — попросил он. — Ты можешь быть не слишком корректен.

— Ладно, — не стал спорить оборотень. — Но я, кажется, в любом случае буду некорректен, Аэн.

Линх нюхом чуял, что именно Тьен что-то учудила. Ну не зря же она так юлила, когда столкнулась с ним в коридоре… А потом… Потом приходила матушка, которой зачем-то понадобились волосы и кровь лорда… Но какая может быть связь между леди клана и человеческой девушкой? Нет, на самом деле ответ очевидный: связующее звено — он сам, Линх каэ Орон, но все же… Тьен-то это по большому счету зачем?

«Вот сейчас и узнаем!» — злорадно подумал оборотень.

Тем временем Аэн уже успел разбудить свою сестрицу, и та сидела на кровати, встрепанная и растерянная, как воробей осенним утром.

— Что случилось? — с явным усилием подавив зевок, спросила девчонка. — Она пришла?

— Нет, ларэ Риннэлис. И мне безумно хотелось бы услышать, почему она не пришла, — протянул Третий лорд.

Человечка недоуменно воззрилась на правителя, растерянно хлопнула глазами (переигрываете, ларэ Тьен, уж не вам изображать наивную, ничего не понимающую дурочку) и пожала плечами, создавая впечатление совершенного незнания и полной невинности. Абсолютной невинности.

— Я не понимаю, почему именно мне задается этот вопрос.

Линх сел прямо напротив девчонки и пристально уставился ей в глаза. Без открытой угрозы, но с ощутимым давлением. Никакой необходимой реакции сперва не последовало, но потом девушка слегка поежилась. Оборотень нанес по сознанию бывшего дознавателя ментальный удар, достаточно сильный, чтобы вскрыть весьма серьезную защиту, но атаку отразили. Почти сразу.

Этого хватило на то, чтобы в общих чертах понять смысл происходящего.

— Каэ Орон, ты что о себе возомнил? — рявкнул кахэ, подскакивая к кровнику. — Ты забываешься. Она тебе не мелкая сошка, она…

— Так ты правда не знал? — совершенно спокойно спросил у Аэна лорд.

Южанин даже забыл о своем гневе от такого поворота:

— В смысле?

— Аэн, твоя сестрица, кажется, расправилась с rihasse. Как тебе нравится такая выходка? — поинтересовался оборотень, затем тихо и как-то по-детски счастливо рассмеялся, упав на спину и положив руки за голову.

Брат Тьен просто онемел от изумления.

— Так, значит, и правда не знал, — сделал вывод правитель. — И орать мне надо на одного только Сэна.

— Зачем вам орать на ларо каэ Верра? — подала голос Риннэлис.

Линх сел и вновь посмотрел ей в глаза.

— Потому, что вы рисковали, Риннэлис. Я вам благодарен, невероятно благодарен, неважно, удалось ли уничтожить ее до конца или нет. Ваш талант и воля восхитительны, даже для меня. Но вы рисковали. Сильно. И меня это не устраивает. Если с вами что-то случится, то ваш приворот заставит меня испытать все муки потери, которые только могут существовать, — мягким, совершенно непохожим на обычный его тон голосом произнес Линх.

Неподвижной статуей, воплощавшей в себе все изумление мироздания, застыл Риэнхарн Аэн.

Да каэ Орон и сам был поражен своими словами. Пожалуй, в его жизни было не так много случаев, когда он облекал свои чувства в слова, не пытаясь что-то скрыть или же приукрасить. Сейчас выразил именно то, что испытывал. Это и называют «раскрыть душу». Предельно честно. Предельно открыто. И кому он доверился? Инородцам. Кровнику и ей, человеку, женщине. Но именно они и казались достойными такой высокой чести.

А лицо Риннэлис Тьен-и-Аэн тем временем заливало краской.

Почти что легендарная змея эролской стражи, зерцало беспристрастности и сдержанности, поражала алым цветом щек. Глаза ее были опущены и как-то подозрительно блестели, губа смущенно закушена…

А запах… Запах ее говорил о том, чего просто не могло быть. Ему наверняка показалось…

Но если ему только почудилось, то оборотень не понимал, что же с ней стряслось на самом деле.

В тот момент мне показалось, что мой мир рассыпался на крохотные осколки и опал к моим ногам. А я осталась смотреть на остатки великолепия. Так просто было казаться совершенной в собственных глазах в своем стремлении к истине: холодной как лед, надменной, как королевский трон. Так просто жить, когда не ловишь свое отражение в чужих глазах, единственных глазах, взгляд которых становится мерилом всего. Как же мне отвратителен весь этот пафос, особенно если учесть, что это теперь стало одним из законов моей жизни. Для меня важно, какая я сейчас для лорда Линха, какой я кажусь ему без учета дурмана приворота, считает ли он меня привлекательной, достойной его внимания. Боги, какая глупость.

Мне важно его признание.

Мне дорога его благодарность.

Мне будет больно, если его вдруг не станет.

Это ли есть любовь?

Риэнхарн поглядывал на меня чуть насмешливо, исподлобья, будто знал обо всем на свете и уж тем более о том, что творится со мной. Надо было, наверное, почувствовать раздражение из-за такого самодовольства брата, но в душе в тот момент бурлило столько переживаний…

109